Притча «Золото и счастье»
Послушник спросил у старца:
– Насколько верны слова, что не в деньгах счастье?
Тот ответил:
– Они верны полностью. И доказать это просто. Ибо за деньги можно купить постель, но не сон; еду, но не аппетит; лекарства, но не здоровье; слуг, но не друзей; женщин, но не любовь, жилище, но не домашний очаг; развлечения, но не радость; образование, но не ум. И то, что названо, не исчерпывает список.
–Послушай, мудрый старик, куда ведёт это мысль?
–Не знаю!? Но только не к Богу. У ней нет доброты, понимания жизни утверждение, человеколюбия… А если, ты, отрок, докопался до неё, то сумей самостоятельно вылезть из этой ямы. Ибо каждый, протягивающий руку, будет тащить на свою сторону, к своей мысли, в свою яму.
Общеизвестно, что каждую книгу можно уподобить архитектурному сооружению. Есть книги, подобные высоким маякам. Есть книги празднично – просторные, как дворцы. Есть книги прочные и мрачные, как крепостные башни. Есть книги – монастыри и книги – вокзалы; книги – тюрьмы и книги – театры, книги – особняки и книги – многоквартирные доходные дома; книги – небоскрёбы и книги – пирамиды.
Вадим Шефнер
Черты, мешающие стать вам по-настоящему культурным человеком, вежливым и воспитанным: неумение держать своё слово, безответственность, непунктуальность, неумение хранить чужую тайну и нескромность.
А. Гольдникова, польская писательница
Эйнштейна однажды спросили:
– Вы умеете всё изображать формулами, даже самые сложные проблемы. Вы преуспели в жизни, могли бы вы написать формулу Вашего жизненного успеха?
– Пожалуйста, X + Y = успех, где X – умение работать, а Y – умение молчать.
Чей это голос, не могу понять –
Дух отрицанья или утвержденья –
Настойчиво и вкрадчиво опять
Мне шепчет в тишине ночного бденья:
«ты хочешь правду знать – так вот ответ:
Напрасно ищешь. Есть две полу – правды
Две половины… Целой правды нет.
Никто не разрешит – прав или не прав ты.
Лишь гениям и то на миг дано
Их в блеске молний слить в одну.
Михаил Зенкевич
Жизнь – странная вещь. Много я думал, долго размышлял о ней, но с каждым днём она кажется мне всё более непонятной. Почему у нас такая жажда жизни? Ведь жизнь – это игра, из которой человек никогда не выходит победителем. Жить – значит тяжко трудиться и страдать, пока не подкрадывается вдруг старость, и тогда мы опускаем руки на холодный пепел остывших костров. Жить трудно. В муках рождается ребёнок, в муках старый человек испускает последний вздох, и все наши дни полны печали и забот. И всё же человек идёт в открытые объятия смерти неохотно, спотыкаясь, падая; оглядываясь назад, борясь до последнего. А ведь смерть добрая. Только жизнь причиняет страдания. Но мы любим жизнь и ненавидим смерть. Это очень странно.
Джек Лондан
С Матиевской Ларисой я вырос в деревне Скакуновщина. Учились в одной школе. И на всю жизнь запомнили нашего дорогого учителя Нину Михайловну Пискунову. Учила мальчишек и девчонок читать и писать. Она умела на одном уроке, в одной классной комнате, организовать обучение с первого по четвёртый класс. Как её слушали дети. Нина Михайловна пробуждала у своих учеников уважение к слову, справедливости, ответственности за каждый шаг на земле. Своим тихим голосом зачитывала нам лучшие художественные отрывки классиков белорусской и русской литературы.
Трудная у неё судьба, но мы, её ученики, никогда не чувствовали обиды.
Она умела любить. И пробуждать любовь в душах своих воспитанников. Господи, сколько несправедливого на её плечи взвалили революционные ветра! Но она с честью всё вынесла. Разговаривала с нами сердечно.
Вот Матиевская Лариса с её урока запомнила:
Человека обидеть просто, для этого хватит слово.
Человека ударить просто, для этого хватит плети.
И убить человека просто, для этого хватит пули.
А полюбить человека не просто, для этого нужно сердце.
А вот автора этих простых строк, к сожалению, Лариса не запомнила.
И я от Нины Михайловны на всю жизнь запомнил урок: «Без человечности не будет вечности». Эти слова Пимена Панченко, написанные её рукой на школьной доске, всегда вспоминаю, когда присаживаюсь за свой письменный стол.
Когда была жива наш дорогой учитель, мне хотелось на несколько дней вырваться из города в деревню. Встретиться с нею и молча протянуть свою, вышедшую из печати книгу. Мне казалось тогда, что я искренно ответил на те вопросы, к которым любовью подталкивала нас Нина Михайловна.