Эта книга — уникальное произведение. Мало найдётся писателей, которые над одной и той же темой работали всю сознательную жизнь. Для Валерия Сороко ею стало печально знаменитое «витебское дело». Во многом потому, что он был непосредственным его участником: вначале в качестве прокурора следственного отдела Белорусской транспортной прокуратуры, затем — обвиняемого, подсудимого и осужденного, наконец — в качестве исследователя до сих пор острой и животрепещущей темы.

Вначале увидели свет две части его книги «Витебское дело, или Двуликая Фемида». И вот почти четверть века спустя читатели смогут познакомиться, также в двух частях, с продолжением документального исследования «Новый поворот в “витебском деле”». Оно получилось не только острым и глубоким, но и масштабным, поднимает жгучие проблемы отечественной юриспруденции.

документальная повесть. - Минск, 2017. - 386 стр.

Какая великая сила: желание высказаться в полный голос, заставила Валерия Сороко вернуться к Витебскому делу. Говорят, что дважды вступить в одну реку нельзя. А он ступил! Во-второй, — с холодным рассудком, но, когда вчитался в юридический документ, всмотрелся в судебные фотографии, то эмоции вспыхнули как в первый раз. И они перенесли на берег Двины заново пережитое туда, где происходили действия сорок лет тому назад. Казалось, что воды Западной Двины до краёв были заполнены кровью невинных жертв, ложью следователей, безвыходным отчаянием невинно оговорённых и чистыми материнскими слезами. И ни одного раскаяния! Маньяк Михасевич в гордеев узел переплёл напрямую или косвенно связанные с Витебским делом судьбы.

Если только хоть немного приблизиться к ПРАВДЕ и попробовать своей совестью разрубить этот узел, затянутый Михасевичем, Жалнеровичем, Прошкиным, то мир станет теплее, светлее, человечнее...
Философ Василий Ключевский заметил: «Пролог двадцатого века — пороховой завод. Эпилог — барак Красного Креста». Именно такой путь пришлось пройти интеллигенции. И сколько лжи, недосказанности, равнодушия... осталось на этом пути. Всё это нужно выжигать Правдивым Словом. Вот это и есть судьба писателя.

Так и застыл автор в изумлении: сколько на берегах Двины спрятано тайн. Это и есть раковые метастазы духовности. До сих пор кто-то не хочет признать брак в своей работе, кому-то самолюбие мешает показать испачканный грязью служебный мундир, кто-то устал оправдываться, а кто-то скажет — это важно только для оправдания Сороко. А жертвы? Они тоже ждут правдивого возмездия.

Господь дал автору прочувствовать на своей шкуре (да простит меня читатель за эту вольность) то, что чувствовали невинно осужденные. Ещё в конце двадцатого века он горячо пытался пробиться в наши души. ПРАВДА тогда обожгла. Но кожа сегодня задубеневшая, плотно укрывающая нерв человеколюбия. Автор пытается фактом надавить на эту кожу, пробиться к нерву. Так и только так мы избавимся от духовной идиотии. Только идиоты не чувствуют боли.