Вместо Америки - на кладбище

После выхода в свет шести моих книг некоторые высокопоставленные работники прокуратуры России и Беларуси, узнавшие себя на страницах документальных повестей, предъявили мне и издательству «Ранет-92», учредителем которого я являлся, многочисленные иски о защите чести и достоинства, по которым взыскивались огромные суммы. «Обиженные», находясь у власти, мстили мне, используя свое должностное положение, направляя контролирующие органы на скрупулезные проверки моего бизнеса. Доходило до того, что прокурорские работники с рулеткой обмеряли арендованные предприятием помещения, чтобы уличить в занижении суммы оплаты арендованных площадей. Бизнес был легальный, прозрачный, нарушений не выявляли, однако отрывали меня и моих подчиненных от повседневного решения возникающих вопросов, что, естественно, не лучшим образом влияло на обороты и прибыль. Я же вынужден был находиться в бесконечных судебных заседаниях либо готовился к ним. На почве стрессовых ситуаций ослабился иммунитет, я стал часто болеть, находился на стационарном лечении. В больнице было достаточно времени, что­бы обдумывать план действий. Я пришел к выводу, что работать, как раньше, мне не дадут контролирующие органы и необходимо избавляться от торговых точек, выручка от которых падала.

У меня было много знакомых коммерсантов, которые мечтали иметь на Привокзальной площа­ди в Минске и вокруг нее свои торговые объекты и готовы были заплатить за это большие деньги. Так что тут способ кардинального решения возникших проблем просматривался.

Не складывались у меня отношения и в семейной жизни. Пришлось привезти из деревни слабеющую старенькую маму к себе в квартиру в Минске. Она также требовала немалого внимания. Жена постоянно капризничала, вмешивалась в мою работу, окружила себя советчицами-подругами и пыталась весь бизнес перестроить под себя, не имея в этом ни опыта, ни знаний. Это также сказывалось на прибыли предприятия. Начались скандалы.

Однажды, придя поздно домой, я не обнаружил дома ни жены, ни дочери, ни их вещей. Людмила уеха­ла к своим родителям, оставив меня одного с мамой, проблемами на работе и судебными тяжбами.

Видимо, не зря говорят: что ни делается в жизни, делается к лучшему. Директор предприятия Михаил Бобрович, зная, что я хочу продать бизнес, высказал намерение совместно со своими партнерами купить торговые места с обустроенными точками и оборудованием. Я неоднократно слышал от него о планах на дальнейшую жизнь. Бобрович мечтал собрать сто тысяч долларов и уехать в Америку, не видя в Беларуси перспектив для двух дочек и себя лично. Идя навстречу своей мечте, он решился вложить имеющиеся накопления в знакомый ему бизнес. А так как денег не хватало, подтянул своих партнеров - хороших наших знакомых, молодых перспективных, грамотных парней Игоря Рыбакова и Ваню Пискуна. Они с нами сотрудничали и были хорошо осведомлены о нюансах торгового бизнеса.

Сделка состоялась. Я продал агропредприятие со всем движимым и недвижимым имуществом. За вырученные деньги купил ближе к центру домовладение, куда вскоре переехал, оставив жене и дочери меблированную квартиру. Я всегда мечтал жить в отдельном доме, чтобы не слышать соседей ни сбоку, ни снизу, ни сверху, не дышать запахами готовящейся где-то рядом пищи. Мечтал иметь свой уголок, чтобы можно было выйти во дворик дома, посидеть в беседке и иметь небольшой огород с зеленью, овощами, садом и ягодными кустарниками. Моя мечта сбылась, я почувствовал себя гораздо лучше и физически, и морально. Дом стал моей крепостью, защищающей от внешнего мира, у которого немало негативных сторон и сложных проблем.

Все имеет начало и конец. Суды закончились. Деньги мною постепенно выплачивались, согласно решениям, принятым отечественной Фемидой. Судебные исполнители не давали покоя, приходили описывать имущество, звонили, требовали выплатить суммы, начисленные по исполнительным листам. Иногда извинялись, оправдывали свою назойливость давлением истцов и начальства. А чаще всего действовали жестко, без сантиментов. Кто-то угнал два принадлежащих мне «Мерседеса». Виновника не нашли, да и искал ли их кто должным образом? Кто за этими кражами стоял, можно было только догадываться.

Невзирая на все это, я продолжал бороться, не сдавался, сил у меня было еще достаточно. Жизнь постепенно налаживалась и приходила в нужный повседневный ритм. Инфляция помогала мне существенно уменьшить расходы по выплате присужденных судами сумм. Да и голодовка у здания Верховного суда привела к тому, что председатель на некоторое время приостановил исполнение судебных постановлений.

Но мои проблемы были мизерными по сравнению с бедой, случившейся с покупателями моего бизнеса. Я предупреждал приобретателей торговых точек в центре Минска, что им будет очень сложно работать. Им будут противостоять и устоявшиеся криминальные группировки, и отдельные сотрудники правоохранительных органов, желающие принять участие в дележке доходов, и чиновники, которые тоже хотели что-то иметь от прибыльного бизнеса.

Михаил Бобрович, как никто другой, знал о многих нюансах, попытках скрытого передела бизнеса. Правда, я не посвящал его в мои отношения с криминалом и чиновниками. К тому же у него не было такого авторитета, как у меня. Криминал меня побаивался, чиновники, зная это, открывали мне двери. Особенно наглядно я это ощутил после выступления начальника УВД на заседании Мингорисполкома, который, не желая этого, сделал мне бешеную рекламу, заявив, что я в городе Минске главный бандит и криминальный авторитет. И сделал это, несмотря на то, что я всегда старался работать и жить в правовом поле, в соответствии с действующим законодательством. Моя богатая на события биография, хорошее знание действующих нормативных документов, мои книги - все это позволяло мне без большого напряга оставаться на плаву. И даже длительное время, находясь в центре внимания, пусть и не самого лестного, но все-таки иметь прибыль и быть неуязвимым как для криминала, так и для чиновников.

Но другие таким иммунитетом не обладали. А бизнес тогда «крышевали», «дербанили» и имели от владельцев (даже мелких, не говоря уже о крупных) незаконные вознаграждения. Отщипывали от лакомого пирога кто как мог. А если кто-то отказывался платить дань, то в лихие девяностые их зачастую ожидала незавидная участь. Было множество историй с наказанием непослушных, с убийством и исчезновением бизнесменов и членов их семей.

Испили эту горькую чашу и покупатели моего предприятия. Не прошло и полгода после оформления сделки с ними, как мне сообщили, что Михаила Бобровича обнаружили повешенным в чердачном помещении соседнего с офисом дома. На одной руке у него были отрезаны пальцы. Меня эта новость очень сильно опечалила.

Вспоминалось время, проведенное с Михаилом на работе. Плечом к плечу мы долгое время шли рядом. У него была семья и две взрослеющие дочери. Жена рассказывала, что в тот страшный день на работу он, как будто предчувствуя беду, собирался медленнее обычного. Открыл дверь в спальню и посмотрел на спящих дочерей, как бы прощаясь со своим будущим.

Очень печально и невыносимо тоскливо было смотреть на проводы в последний путь моего товарища, особенно терзали душу боль и слезы близких. От меня похороны всегда требуют огромного напряжения физических и моральных сил. Невольно думаешь о бренности бытия, даешь оценку пройденному пути, задумываешься над смыслом жизни, праведности прожитых лет. И начинают преследовать невеселые мысли: сколько тебе самому еще осталось ходить по земле до того, как и твою кончину начнут оплакивать; будет ли кому лить слезы над могилой?

Настолько все непредсказуемо, что любое мгновение может стать последним в жизни. Сделаешь последний вздох и через миг отойдешь в мир иной, исчезнешь в бесконечности.

Я много читал о скорбных минутах, но лучше всех, считаю, ска­зал по этому поводу Омар Хайям в многочисленных своих гениальных мыслях-четверостишьях, известных как рубаи.

О, как невыразимо гадко
Все сознавать, все понимать
И знать, что жизни всей раз­гадка -
Необходимость умирать!..

По факту обнаружения трупа Бобровича было возбуждено уголовное дело. Правоохранители стали вызывать для дачи показаний его компаньонов - Игоря Рыбакова и Ивана Пискуна. Подняли банковские и бухгалтерские документы. Оказалось, что за непродолжительный срок эти бизнесмены залезли в долги. Взяли в банках кредиты, часть из которых была оформлена на Бобровича. За невозврат кредитов встал вопрос о задержании Рыбакова и Пискуна. Они обратились ко мне за помощью. На некоторое время оставив семьи и постоянное место жительства, они поселились в моем доме. Затем один уехал в Москву, другой - в Среднюю Азию.

Прошло лет семь, и мне после долгого молчания позвонил Игорь Рыбаков. Мы встретились, и он рассказал, что после объявления в розыск его задержали и Подмосковье и осудили. Отсидел Игорь три года и вернулся снова в Минск.

Прожил после нашей встречи Рыбаков недолго, заболел и умер. Главное - не на чужбине, а дома. Как сложилась судьба Пискуна, я не знаю. Никаких вестей о нем до меня не доходило. Но я точно знаю, что к убийству Бобровича эти неудавшиеся бизнесмены не причастны. Они скрывались потому, что боялись за свою жизнь, так как угрозы от криминала в их адрес поступали постоянно.

Проанализировав после всех этих печальных событий сложившуюся ситуацию, я понял: чтобы владеть торговыми точками в центре города и быть успешным бизнесменом, надо не только иметь хорошие мозги, но и хорошо ориентироваться в окружающей обстановке, правильно оценивать свои возможности.

Щемить покупателей прибыльных торговых точек стали сразу же после того, как узнали, что они уже не мои. При этом усердствовали как криминал, так и государственные органы. Мингорисполкомом было дано указание о постепенном сносе киосков с целью освобождения Привокзальной площади и прилегающих улиц от переносных торговых точек. В то же время на эти же точки начали плотно «наезжать» криминальные вымогатели - представители «смотрящего» по Минску. Другие любители халявы, самоуправничая, также прикрывались ворами в законе.

Не имея опыта общения с ними, дав слабину, новые владельцы «Ранета» начали им что-то платить. Но с такой категорией людей протяни только палец - руку откусят. Криминалитет стал еще активнее «наезжать», больше требовать, появились новые «крыши», которые также хотели иметь долю в лакомом куске. Финал известен: один убит, двое в бегах, полнейшее разорение. Это еще раз подтверждает правоту народной пословицы: не зная броду, не суйся в воду.

После опубликования книг и удовлетворения многочисленных судебных исков мне пришлось резко уменьшить свою предпринимательскую активность. На мне еще некоторое время оставалось совместное предприятие «Консент». Магазин, пара киосков и уличная торговля фруктами давали прибыль, но гораздо меньшую, чем АП «Ранет».

Полоса предательств и неудач

Вскоре мне пришлось расстаться и с фермерским хозяйством. Начали интенсивно расти цены на горюче-смазочные материалы, удобрения и семена. Упала рентабельность садоводства и овощеводства. Спрос на сельхозпродукцию из-за ее изобилия также падал вместе с ценой.

Золотое некогда время медленно уходило в прошлое. Но не забывали обо мне и моем предприятии представители правоохранительных органов. Многие затаили обиду на меня из-за изданных книг, раскрывающих порочность, несправедливость системы следствия и правосудия. Мной описаны многочисленные моменты оперативной работы, в том числе с участием завербованных агентов, с применением других негласных приемов, связанных с изобличением и привлечением граждан к уголовной ответственности. Реакция последовала незамедлительно, и еще долго я ощущал незримую месть следствия и правосудия.

Не избежало потрясений и совместное предприятие. Заинтересованные лица искали повод его разорить, чтобы потом забрать. Проверки были регулярными, но они желаемого результата инициаторам не приносили.

Явно подпортил мою репутацию один азербайджанец по имени Руслан. До появления в моей орбите он некоторое время жил в Минске, имел прописку, занимался поставкой сельхозпродукции со своей родины. Привозил цитрусовые и на мои точки. Как-то от него поступила просьба о сдаче ему в аренду магазина по улице Московской. Предложенная арендная плата меня вполне устроила. К тому же магазин не давал мне больше прибыли - во многом из-за постоянных проверок, да и по другим причинам.

Около года Руслан мне исправно платил арендную плату. Меня это устраивало. Особых проблем не возникало. Потом до меня начали доходить слухи, что Руслан под большие проценты берет у знакомых взаймы валюту. Зная, что этот азербайджанец у меня арендует магазин, не сомневаясь в моей порядочности, многие начали давать доллары Руслану под проценты, превышающие официальный курс Нацбанка. Отжалели «зеленые» мои друзья, знакомые, среди них были даже сотрудники милиции.

Набрав более ста тысяч долларов США, Руслан неожиданно для всех исчез. Его начали разыскивать, к этому активно подключились офицеры милиции, одолжившие ему по несколько тысяч долларов под проценты. Ко мне в офис постоянно заходили кредиторы, спрашивая, есть ли какие-нибудь новости о местонахождении Руслана. Я также не знал, где он находится. Так как товар в магазине числился за пропавшим, а часть его была взята на реализацию, то в этой ситуации необходимо было проводить ревизию, чтобы узнать истинное положение дел. Ревизия показала, что товаров недостаточно, чтобы выплатить поставщикам деньги. Не хватало где-то пяти тысяч долларов. Получалось, что Руслан, по сути, «кинул» и меня.

Вскоре мне помощники доложили, что Руслан в Минске и скрывается у своей любовницы, адрес тоже подсказали они. Я сообщил тотчас оперативным сотрудникам милиции, которые были более чем заинтересованы в возврате данных взаймы денег. Выехав по указанному адресу, они задержали Руслана и тотчас мне отзвонились, советуясь со мной, что делать дальше. Я, зная их личную заинтересованность, подсказал: дайте понять, что с ним церемониться никто не будет, а значит, он может стать инвалидом, если не отдаст долги. Судя по всему, вразумляли предприимчивого азербайджанца достаточно активно. После ощутимых ударов Руслан долго не упрямился, дал согласие на возвращение долгов и предложил работникам милиции проехать вместе с ним в одно укромное местечко, где он из тайника достанет валюту и драгоценности (он их, кстати, просто обожал) и сполна рассчитается с кредиторами.

Три офицера милиции повезли проштрафившегося на место хранения ценностей. Приехав к пятиэтажному дому, поднялись на самый верхний этаж. И тут Руслан попросил офицеров постоять у двери, чтобы не тревожить зазря семью с малолетними детьми. Получив согласие на это, он сам вошел в квартиру. Сотрудники милиции, простояв у двери несколько минут в ожидании, затем спохватились, что Руслан не возвращается. Они вошли в квартиру и увидели открытое окно, через которое вполне можно было взобраться на крышу по расположенной рядом пожарной лестнице.

Обескураженные, взволнованные исчезновением вороватого заемщика, офицеры предприняли активные поиски его. Но все их усилия оказались безуспешными. Позвонив мне, они сокрушенно сообщили о происшествии. В ответ я разразился гомерическим смехом. При этом открыто и нелицеприятно раскритиковал их нерасторопность, доверчивость и наивность.

«Вот так бездарно работает наша доблестная милиция, - подумал огорченно я про себя, когда выговорился по телефону. - Даже будучи заинтересованными лично в положительном результате предпринимаемых усилий, офицеры делают непростительные ошибки».

Руслан исчез из Минска, и с тех пор его никто из кредиторов не встречал. Слухи ходили разные, но они не были стопроцентно достоверными.

В магазин были приняты новые работники, и вопрос о его долгах впоследствии закрыли. Но большой прибыли от торговли все равно не было. Плюс ко всему произошел случай, который повлиял на мое решение продать магазин и закрыть совместное белорусско-польское предприятие.

В январе 1997 года мне позвонил директор СП «Консент» Иван Сергиеня и срывающимся от волнения голосом с извинениями сообщил:

- Валерий Илларионович, у меня большая неприятность. В автобусе вчера поздно вечером возвращался домой и оставил сумку со своими документами, паспортом, удостоверением. Там же были товарные накладные и приходные ордера. Я вез их домой, чтобы на выходные посидеть, пересмотреть и сделать годовой отчет.

- Ты что наделал? Почему не спросил у меня разрешения на то, чтобы взять домой служебные документы? - вполне обоснованно возмутился я. - Езжай в автобусный парк и поспрашивай, кто был водитель, может, сумка у него осталась. Деньги там были?

- Мои личные, небольшая сумма. Я позвонил в автобусный парк. О сумке никто не знает.

- Поезжай лично в автопарк и о результате потом доложишь.

Известие неприятное. Но по логике вещей, прикинул я после этого разговора, ничего сверхстрашного не произошло. Тем не менее, позвонил бухгалтеру СИ «Консент» Н.Геранович.

- Нина Платоновна, объясните, пожалуйста, почему вы отдали документы Сергиене для работы с ними дома?

- Что вы, Валерий Илларионович, от меня хотите? - раздраженно ответила она. - Сергиеня мой директор, и он вправе потребовать документы.

- А какие конкретно бухгалтер­ские бумаги пропали?

- Накладные, частично и приходные ордера за 1996 год. Если не найдем, надо будет сообщить в налоговую и милицию. Штрафа нам не избежать, - нарисовала невеселую перспективу главбух.

- Штраф, конечно, будет, но у меня регистрация, кассовая книга ежедневно заполнялась. Выручка сдавалась в банк, налоги оплачи­вались. Здесь проблемы не должно быть. К тому же нас регулярно про­веряют.

- Вы же знаете, какое к нам отношение. Малейшую зацепку ищут, чтобы разорить.

- Да ерунда все это. Движение денег ведь как на ладони. Накладные можно восстановить, взяв у сдатчиков товара их копии. Копии приходных ордеров тоже можно легко написать, выписав ежедневную выручку из кассовой книги.

- Это большой кусок работы.

- Я все сделаю. Но надо подождать: а вдруг найдутся утерянные документы. Кому нужны бумажки? Это не деньги. Должны вернуть. Там же реквизиты есть.

Через два дня позвонил Иван Сергиеня.

- Нашел я в автобазе водителя, который был в тот день на данном маршруте. В салоне ничего не находили.

- Это плохо. Езжай в милицию и напиши заявление об утере бухгалтерских документов и своего паспорта. Сегодня же, а вдруг кто-то в милицию сумку уже принес.

- Хорошо. Сейчас же поеду, - удрученно согласился Сергиня.

В течение недели известий о находке сумки не поступило. И я дал команду директору «Консента» идти в налоговую инспекцию и написать заявление о пропаже. Со слов Сергиени в налоговой отнеслись к данному факту спокойно, взяли объяснение и начислили штраф. Инспекторы подсказали, что надо дать объявление в газету. При этом ни начальник налоговой инспекции Октябрьского района, ни инспекторы ни словом не обмолвились о наличии разъяснений главной налоговой инспекции. Эти методические указания даются для налоговой инспекции, а не для плательщика. Налоговая должна была довести их до сведения работающих плательщиков налога. Но нам никто не сказал, что надо было выписать дубликаты приходных ордеров и их зарегистрировать в налоговой. Это, предполагаю, делалось умышленно, чтобы потом воспользоваться пробелом законодательства и неугодных, что называется, поиметь по полной программе.

Так и случилось. Никто из наших контролеров не стал обращать внимания на наличие обращения директора «Консента» во все органы и имеющийся ответ из милиции.

Несмотря на уплаченный нами штраф, была произведена проверка совместного предприятия налоговой инспекцией Октябрьского района. Она потребовала еще раз уплатить штраф. Это открытый государственный рэкет, грабеж средь бела дня. Мы донесли информацию - нас оштрафовали. Но показалось мало. Раскопали, а может, и написали задним числом и ограбили предприятие на сумму, равную годовой выручке. Как можно в таких условиях успешно работать? Как можно не обманывать государство, когда оно тебя обманывает на каждом шагу?..

Столкнувшись с очередным беспределом, я принял решение закрыть совместное белорусско-польское предприятие «Консент». Я не видел смысла работать по 12 часов в сутки, тратить нервы и здоровье для того, чтобы впоследствии тебя обобрало государство.

Увы, мои успехи в бизнесе оказались временными. На пути к процветанию и успеху один за другим возникали барьеры, которые в итоге оказались непреодолимыми.

Народная воля, 15 октября 2016