Почему с такой лёгкостью Михасевич соглашался с каждым новым открывшимся эпизодом, и брал на себя всё, что ему предлагал следователь, для многих было загадкой. По горячим следам трудно было нащупать хитросплетение. Эмоции – у одних, осторожность – у других, а у третьих, – подлость, а ещё равнодушие и душевная усталость…

Если нормальному человеку намекнёшь про его грех, то у него пересохнет в горле, совесть опустит глаза вниз, выступит испарина… А у ненормального? Очень хотелось с этим разобраться. Слышал, что была очередь из сексопатологов, клинических психиатров, которые хотели при помощи последних в то время достижений науки прикоснуться к мозгу Михасевича. Как бы он этот мозг пригодился сегодня, техника то семимильными шагами развивается. В тёмных, тогда в восьмидесятых годах прошлого века, не изученных участках мозга и находились воспалённые нейроны.

А может быть? Кто теперь знает? Приговор прозвучал, жалобы и прошении о помиловании системой отклонены. И нет смысла системе наказаний содержать смертника за государственный счёт. В приговоре насчёт будущего ничего не сказано. Привести в исполнение и точка.

Всматриваюсь в документальные кадры, которые предоставлены В. Дашуку следственной бригадой, печально известного «Витебского дело». На одном из первых допросов Михасевич с интересом рассматривает оператора, который устанавливал видеокамеру.

– О, по всему Союзу покажут?

– Не надейтесь, это только для узкого круга, так сказать, для служебного просмотра.

Вмиг сбил с него спесь следователь Игнатович. Глаза у маньяка потухли. Это деталь не ускользнула от внимание опытного следователя. И вывод для себя он уже сделал. Игнатовичу пригодилось после. Стремительный карьерный рост от следователя до Главного прокурора Республики Беларусь. По разговорам с коллегами, Игнатович до конца жизни пытался снять какую-то боль с души.

А Михасевич в его кабинете хорошо понимал, что вопрос о его физическом существовании на земле уже решён. Патрон – в стволе. И местонахождение останков никто не узнает. А самое страшное, это кануть песчинкой.

С.Н. Лучинович, ещё тогда заметил: быть может во время допросов у Михасевича стал обостраться комплекс Герострата. Может подсказал кто то, хотя… Хорошая лазейка попасть в историю, как Герострат, который сжёг знаменитый храм в своём родном городе Эфеса летом 356 года до н.э. Конечно, он хорошо понимал, чем ему грозит. И во время пытки сознался, что поджёг с единственной целью, чтобы имя вспомнили потомки. Горожане приговорили к смерти и постановили, что его ни разу не вспомнят. И прах развеют… А оно то, как обернулась? В психиатрии его именем назвали комплекс разрушителя. Выражение «геростратова слава» стала крылатым, обозначая славу равную вечному позору. Только вот со временем, слово позор в этом контексте совсем исчезла. И имена жертв забылись сразу после смерти детей. А вот Герострат звучит и к сожалению долго будет звучать.

В Римской истории был разработан закон (damnatio memoriae). Буквально, проклятие памяти. И пылали костры в Древним Риме, сжигающие рукописи философов, которые упоминали имя государственного преступника, с постамента сносились бюсты, что на их место поставить новые. Но имена Нерона, Калигулы дошли и иже с ними дошли до наших дней. И по дорожке тёмного сознание будут идти дальше. Пожалуй, стоит согласиться, что Михасевич последователь их.

В холодных лучах осуждение порока всегда можно погреться карьеристу, ничем не брезгующим творческому человеку, киношнику, мечтающему о полном зале. Человек, особенно современный, прекрасно понимает, какие инстинкты ведут в просмотровый зал. И тем больше маньяк выбивается из среднестатистических установок, тем холодно – тёмные лучи ярче горят. И тянуться, как бабочки на огонь, тёмные стороны подсознание.

Останки маньяка канули песчинкой. А вот руки, орудия убийства надолго запомнят зрители фильма В. Дашука «Витебского дела».

« – Для меня двух минут хватит, а если крупные и сильные, иногда три, чтобы за…»

Беспристрастная камера фиксирует, как Михасевич в кабинете Игнатовича до хруста сжимает орудия убийства – руки. А в глазах – бесовский огонь, высвечивающий предсмертные конвульсии жертв. О каждой помнит. Возбуждённый мозг ещё и ещё прокручивает каждое действие.

Для современного человека нет, простите, мало чего есть святого. Меньше всего он хочет общаться на морально – этические темы. Если в рассказе одна каля крови, то его этим не пробьёшь. Нужны реки с извилистыми сюжетами.

«Поэт, художник, сценарист, режиссёр – это люди духовного труда. – По мысли протоирея Андрея Ткачёва, – это люди труда душевного. Но обратной стороной медали является также то, что невозможно дать человеку духовное, не дав прежде душевное. Об этом пишет апостол Павел, говоря, что, в «начале душевное, а потом духовное».

Древние Римляне в своём «Римском праве» обратили внимание только на беспристрастную Фемиду с повязкой на глазах. И не дошли до понимание того, что души должны быть защищены от пошлости. Иначе всё по кругу.

А вот чем и как? Вот в чём вопрос.

Писатель должен прививать обществу душевность. Ибо это первый шаг к уважению, к человеколюбию.